Великолепная девятка

Из Омска мы стартоваливдвоем. Владимир Иванович, человек и пароход, инструктор от Бога, широкой душичеловечище  и прочая, прочая, прочая. Ну ия.

При посадке встретилиНаиля, участника нашей группы из Казани. Он слепил яркими голубыми глазами,щербатой улыбкой и манил уникальным напитком собственного приготовления. Наспирту, разумеется.

Так что начало лыжногопохода было традиционным – с посиделками в поезде.

Наутро мы уже были вБарнауле, где нас встретили остальные наши товарищи.

Алексей Михайлович,барнаульский инструктор, знаток Алтая, мудрец и командир, человек безграничноготуристического, житейского и просто опыта и прочая, прочая, прочая.

Сергей. Вообще-то онСергей Васильевич и лет ему было и есть немало, но он был настолько энергичен, бодр,говорлив и неуемен, что всякое отчество шло лесом.

Александр. Настоящийшахтер и такой же настоящий мужик.

Ольга. Вот как выдумаете, что может погнать красивую женщину в горы? Нет, не угадали. Каквыяснилось позже, Оля летом сошла с маршрута и хотела себе доказать, чтосможет. Учитывая, что зимний  лыжныйпоход раза в два тяжелее пешего летнего, это было смелое решение. (Забегаявперед, скажем, что с этой задачей она справилась блестяще).

Ну а со следующимидвумя участниками я был хорошо знаком, как и с инструкторами. Ведь мы вместеходили на Шумак в прошлом году!

Марина, вечныйстранник из Владимира, и Алексей, не менее вечный турист, но из Санкт-Петербурга.Подробнее о них вы можете прочитать в отчете за прошлый год, но и в этом годуничего не изменилось – они замечательные друзья и сопоходники.

Так что половинагруппы, включая меня, была мне хорошо знакома, а с другой предстоялознакомиться по ходу. Но я не знаю вещи, которая сближает лучше, чем самыйзавалящий поход. Ну, разве что 100 грамм после бани. Но только после похода.

И это только начало

На «газели» насзабросили на место, мы разобрали рюкзаки, подвязали лыжи и потопали прямо покурсу. Уж через полчаса я вспомнил, почему так не хотел идти в новый зимнийпоход.

Прежде всего, поход –это тяжело. И даже очень тяжело. Это тяжелая физическая работа и местамипахота. А лыжный поход тяжелее вдвойне: добавляются зимняя одежда, лыжи и снег.

Рюкзак в начале путитяжел, как валютная ипотека, и уже через час пути ты начинаешь понимать, почемуулитки и черепахи никуда не торопятся.

Привыкшие к уютномуофисному креслу и домашнему дивану ноги подгибаются и отказываются идти.

Спина прикипает крюкзаку, болит во всех местах, начиная от поясницы и заканчивая такими местами,о которых ты и не догадывался, что они могут болеть.

Сопли висят до земли,и через пару часов ты уже перестаешь сморкаться и только пыхтишь и сопишь в дведырочки.

Лыжи тяжелеют с каждымшагом, особенно, если образуется подлип.

Ну уж о том, что вначале пути нужно идти вверх и вверх, и говорить не приходится.

К вечеру первого дня утебя остается только один вопрос: «На хрена я сюда пошел?!»

Но с другой стороны явспомнил почему хотел снова пойти в поход.

Поход – это постояннаякрасота и чистота, которые тебя окружают. Прозрачное бездонное небо, сладкийморозный воздух, белоснежный скрипящий снег, чистейшая вода из ручьев и рек.

Уже на второй деньорганизм начинает дышать по-другому. С потом из тебя выходит весь негатив, всенакопленные стрессы, все отрицательные эмоции, а внутрь легкие закачивают всеэто окружающее благолепие.

У тебя не звониттелефон, ты не сидишь в социальных сетях, тебя не вызывает начальник и дажетеще не добраться до тебя в этих затерянных местах.

Постепенно тызаполняешься этой свободой и чистотой до макушки. Вслед за органами движенияпо-другому начинают работать и внутренние органы.  Особенно мозг. Из него вытекают все обиды иогорчения, а по  закону сообщающихся сосудоввтекают красота и чистота окружающего мира.

Ах, Куба, любовь моя

Всю эту красотуокружающего мира мы впитывали, петляя по устью реки Куба (ударение на последнийслог).

Отцы-командирыпланировали пройти ее за пару дней, но застряли мы там на все четыре.Небольшая, но вредная горная речка держала нас вскрывшимся льдом, цеплялаповаленными деревьями, хватала глубоким снегом и изнурительной тропежкой. Восновном тропил стосильный Иваныч, но не меньше тропил и Михалыч, а там иСергей, и даже мне удалось немного потропить.

Адская это работенка!

Четыре дня мыпонемногу двигались вверх, шли весь световой день, часам к пяти начиналираскладываться, ставить лагерь, готовить ужин, готовить дрова на ночь. И,конечно, по старой традиции пускали кружку с горячительными напитками по кругу.На этот раз непьющих оказалось двое: мы с Сашей. Ольга поначалу тожеотказывалась, но по ходу похода и под сладкие речи Алексея Михайловича плюнулана условности и показала, как надо.

На второй деньВладимир Иванович умудрился сломать лыжу, изображая туриста, прыгающего польдинам и торосам. Прыгнуть получилось, долететь до другого берега – не очень.А лыжа лишилась своего гордого и вздернутого носа.

Надо сказать, что и в прошлогоднемпоходе на Шумак наш веселый инструктор сломал лыжу. Причем именно на второйдень. Похоже, это стало еще одной традицией.

Впрочем, даже наотремонтированной лыже Иваныч скакал впереди всех. Рулил, тропил, вел за собой,как бульдозер. Единственный человек, который мог его обогнать, была Марина.

Вот уж, кто родился взимней палатке и сразу в лыжах, так это она. На четвертый день, когда мывыбрались из тесных объятий Кубы, она рванула вверх так быстро, что за нейникто не поспевал. При этом она еще тропила лыжню, не снимая рюкзака… И вдальнейшем она часто возглавляла наш отряд, первой взлетая на перевалы ихребты. Догнать ее, особенно мне, тихоходу и «любителю» лыж, было простонереально…. И как только Куба осталась позади, Марину я встречал уже только напривалах и стоянках.

Так вот на четвертыйдень мы начали подъем на первый перевал.

Поскольку мы застряли тамна четыре дня вместо двух, то решили не подниматься на вершину Альбаган. И онагрустно маячила за нашими спинами, пока мы поднимались, как бы укоряя: «Ну чеговы?»

Но нам и без Альбаганабыло на что посмотреть.

Горы под яркимвесенним солнцем в белом наряде, украшенным звериными следами. Мощные деревья,утыкающиеся макушками в небо. Зубья вершин, так и зовущие взобраться на них.

А под нами разворачиваласьдолина, из которой мы вышли.  Горные цепистановились вровень с нами. Заснеженные деревья оставались ниже, а наверхурасстилались белоснежные поля.

Красота!

Удивительное дело, нопока лезешь вверх, проклинаешь все, обливаясь потом, но стоит взобратьсянаверх, и усталость как рукой снимает. Стоишь, молчишь и только немногозавидуешь тем, у кого перевал еще впереди.

Кадры решают все

Удивительные деласовершает поход. Вот собрались несколько разных людей. Они не знают друг друга,у них разные жизни, судьбы, интересы, жизненный опыт, возраст, место проживанияи многое другое. Единственное, что их объединяет, - это желание пройти какой-томаршрут или куда-нибудь взобраться.

И что мы видим днячерез три?

Разрозненной кучкилюдей как не бывало. Перед нами то, что в советской действительности называлосьзвонким словом коллектив.

Общая цель, совместнаядеятельность и мудрые (если повезет, как нам) инструкторы очень быстропревращают разномастных индивидуумов в одно целое, в один слаженный ибесперебойно работающий механизм.

И вот уже кипятят снегдежурные, натягивают огромную палатку работящие черти, пилят дрова дровосеки, апосле работы кружка с бодрящим напитком обходит коллектив по кругу, итроекратное ура оглашает молчащие горы.

И уже Сергей рассказываеткавырнадцатую историю про очередной поход, и Иваныч руками показывает очереднойнеприличный анекдот, и Марина повествует о жизни в Абхазии, и Михалыч ворчит наразвешенные не по порядку вещи, и Оля улыбается все шире и шире, и Алексейрассказывает о лыжном походе по газопроводу, и Саная излагает особенности шахтерской жизни, и улыбка Наиля светится вуглу палатки ярче всех фонариков, и где все те люди, которые молча тряслись вгазели по дороге сюда?

Их стерли километрыпройденного вместе маршрута, совместные ночевки в жарко натопленной палатке,постоянные шутки друг над другом и, конечно, понимание того, что хуевые люди вгоры не ходят. А ходят только такие.

Белое солнце гор

После замечательнойночевки на уютной поляне с ваннами из ледяной воды, мощными кедрами ипрекрасными картинами заката и рассвета на верхушках гор нам надо было сноваподниматься на перевал на хребет Иолго, а уж потом идти по нему, спускаясь дляночевок в долины.

Поначалу идти былодаже легко, потому что мы шли по снегокатке – тропе, оставшейся послепроехавших тут снегоходов. Погода все так же была яркой и солнечной. С погодой,кстати, нам повезло на протяжении всего похода.

Но при подъемеснегокатка ушла в сторону, давая крюк, а мы начали подниматься напрямую. Ну какнапрямую… зигзагом, а там одна полочка, а там другая, а там лесенкой, а там ещечуть-чуть вверх, а потом еще чуть-чуть – и так до бесконечности.

Марина с Иванычемтрадиционно убежали первыми, за ними шел второй эшелон – Оля с Сергеем, а мы,мужчины в самом расцвете сил, шли за ними.

Особенно я, которыйпостоянно тащился позади всех. Вот смысл тренироваться, бегать, таскать железо,если пара легконогих девушек без особой спортивной подготовки, обходят меня какпоследнего лоха?

Нееет, с походом вплане нагрузки ничего не сравниться. Тут нужны иные физические качества.

А тут еще  начали давать сбой мои широкой души лыжи.Дело в том, что в поход я пошел на 15-ти сантиметровых охотничьих лыжах вместо10-ти сантиметровых лесных.

До этого они вели себяхорошо, разве что подлипа цепляли больше, но на этот раз в ряде мест они простоне ставились ребром и часть склона мне пришлось чуть ли не ползком ползти,перебрасывая рюкзак и подтягиваясь за ним.

«Я же ненавижу лыжи!»- не вовремя вспомнил я.

Но вариантов не было.Пришлось пожертвовать горным духам свой термос, чтобы выбраться оттуда. Где-тотам он у меня и укатился.

Мало-помалу, конкретноотстав от остальной группы, но на перевал я поднялся. И двинулся дальше похребту по лыжне, уходящей вдаль.

Только ради этогоодного стоило идти в зимний поход.

Слева и справа раскинулсявесь Алтай…

Горы, долины, снег,бесконечное небо, ослепительное солнце, Белуха вдали, и никого. И тишина.Только лыжи: скрип-скрип. Но стоило остановиться, как тишина снова вставаларядом, и мы вместе восхищенно смотрели вокруг.

За перевалом менядожидался Алексей Михайлович. Он объяснил дальнейшую диспозицию и укатил. Адиспозиция была такая: надо было спускаться вниз в очередную долину по вполнесебе горнолыжному склону. Только вот лыжи были не горнолыжными. Да и рюкзактоже. Поэтому мой спуск напоминал скорее кувыркание.

Но худо-бедно, набравснега за шкирку, а спустился.

Дальше нужно было идтипо лыжне искать своих. Хорошо, хоть по прямой.

Идти было легко ирадостно, тем более, что вскоре снова появилась снегокатка, виднелся следующийперевал, а перед ним – радостно машущая Марина.

- Наш лагерь там, -показала она.

- А вода там есть? –спросил я.

- А вот воды и дровнет, - огорчила меня она.

Фух, тут япочувствовал, как устал, а еще и воды не было…  Добравшись до лагеря – кусочку цивилизации вглубоком снегу, я просто сел и начал приходить в себя.

Тут я ощутил, что как-то опрометчиво радовался сияющемусолнцу. Морда стала напоминать запеченный пирожок с корочкой. Впрочем, загорелив этот день все, а Алексею повезло меньше всех: он забыл очки и чуть не ослеп.Временно, но все равно неприятно.

Долго отдыхать мне непришлось, ведь я был дежурным. Товарищи тоже времени не теряли, и за короткоевремя в месте, где не было ни нормальных дров, ни воды вырос лагерь с очагом изапасом топлива.

Из ничего и пары палок

Вот что меня большевсего поражает в походе, так это то, как на пустом месте вырастает человеческоежилье.

Вот зимний лес. Пустаяполяна, где снега по пояс. Сумрачные кедрачи да камни. И тут приходят они.Туристы. И вот – на выровненной площадке вырастает палатка с дымящей трубой. Арядом располагается кухня с булькающим котелком. А тут уже готова целаяполенница на ночь. И всюду кипит жизнь и суета. А все это под спокойное иразумное управление процессом от наших отцов-командиров.

Мне кажется, нашимчиновникам стоило бы поучиться, как без раздутых бюджетов и дополнительныхсредств, буквально из ничего, говна и пары палок, делать что-то. Какпланировать расходы так, чтобы грамотно распланировать расходы, ведь в лесунеоткуда взять чая и сухарей. Надо точно понимать, сколько брать. Научиться,как управлять коллективом без запретительных директив и всевозможныхзапрещений, а через диалог и разумные приказы. Да как вообще общаться с людьмии как подбирать людей в свою команду.

Короче, надо их всех отправить в поход. Тех, кто попроще – влетний. Кто не нужен – на сплав: потопнут – не жалко. Ну а тех, кому нуженвысокий пост – в зимний. Пусть покажут, что они могут преодолевать трудности,планировать, идти до конца, выполнять данное слово. Да просто быть людьми,которые не кинут ближнего своего. А Иваныч с Михалычем будут определятьпрофпригодность. Прошел до конца, показал, что могёшь – добро пожаловать вминистерство, а уж если сдулся, не выдержал, сошел с маршрута – в дворники.Тоже хорошая профессия.

Вот в Древнем Китаечиновников отбирали на специальных экзаменах, где каллиграфическим почеркомписали сочинения, а у нас будет вот такое испытание. Настоящее. Тогда изаживем.

Перевал за перевалом

Наутро нам предстояловзять два перевала и спуститься к Каракольским озерам.

Первый перевал был онвот он. Рукой подать. Манил накатанной снегоходной дорогой, но, как и всеперевалы, плутал лыжней влево-вправо, обкладывал полочками, подкидывал ещевысоты, однако в итоге все равно был взят.

С него снова по хребтумы зашагали по все той же неописуемой красоте, разве что Белуха была еще виднееда достопримечательностей побольше. Так, например, мы миновали замок Горныхдухов – одиноко торчащие скалы причудливой формы.

На этот раз замыкающимна удивление был не я, а Саня. Правда, отстал он из-за того, что снималокружающее великолепие.

А впереди был крайнийперевал – Багатош, что переводится как Каменная жаба. Пожалуй, самый легкийперевал из всех. И самый традиционный что ли.

Навстречу нам один задругим ехали туристы на снегоходах. Те километры, что мы проходили за часы, онипроглатывали за минуты, но могли ли они за эти минуты ощутить красоту и тишинувокруг? Вряд ли.

Еще вчера я был готовсесть на хвост любому из них, а сегодня чуть ли не с презрением смотрел на продуктыцивилизации. Нееет, пока сам ногами это все не пройдешь, не поймешь ни красотыокружающего мира, ни себя.

Так что перевал я взялна внутреннем подъеме.

На нем мне наконецвыдали заныканную шоколадку (а за подъем на перевал полагается шоколадка). Вокругстояла куча каменных пирамидок. Тут мы и расположились, чтобы отдохнуть ипосоветоваться, как дальше быть. Ведь нам надо было скорректировать график. Да,мы 4 дня потеряли на Кубе, но 2 сэкономили за стремительный переход по Иолго. Ана Каракольских озерах была база и… баня. На шестой день похода от одного слова«баня» на лице расплывалась дурацкая улыбка.

Порешили спускаться,париться и ночевать. А там окончательно решить – оставаться на дневку или идтидальше.

Спуск оказался тожегорнолыжным и, соответственно, падательным.

В конце концов, я, каки многие наши, плюнул, снял лыжи и пошел по снегокатке пешком.

На Каракольских озерах

Когда мы шли в Саянахна снегоступах до базы «Снежный барс», пробираясь сквозь облако и метель, синиекрыши базы навсегда врезались мне в память. Вот и на этот раз почему-то глазаискали синие крыши. Казалось, ну вот, за следующим поворотом они обязательнопоявятся – значит, дошли.

Вот только никакихсиних крыш не было. Увидеть эту базу, занесенную снегом, было совсем непросто.А в метель, думаю, я вообще бы прошел мимо, не заметив.

База стояла у нижнегоКараколького озера. Озера каскадом спускались почти от самого Багатоша. Внизупритулилось несколько домиков, ржавый и полуразобранный грузовик и веранды. Всеэто хозяйство охранял сторож Анатолий с котом и псом Цыганом, черным наглым исообразительным собаком.

Но главное, там былачистейшая вода, которой мы напились от пуза.

Нам выделили домик иобещали к вечеру затопить баню.

А пока суть да дело,мы растопили печь в домике, Иваныч повесил палатку сушиться, народ разобралсебе полати, и мы сели чаевничать да обсудить - на сколько нам тут оставаться:на день или два.

Уроки менеджмента в лесу

Для меня в походе всепросто – всегда есть главный, лидер, командир, человек, который ведет за собой.С ним не надо спорить, а надо просто делать. В походе не может быть демократии,поскольку условия экстремальные, а в таких условиях демократия – путь к хаосу инеудаче в итоге.

Нам повезло: у нас-тобыло аж два отца-командира. Иваныч – так сказать, командир полевой, а Михалыч –стратегический, штабной по-научному.

Вот они и продемонстрировали,что в походе могут быть и иные способы управления. Иные, чем диктатура, но неменее эффективные.

Еще на Багатоше яполагал, что оставаться на дневку на Каракольских озерах не стоит. И со мноймногие были согласны. Но отцы-командиры имели другое мнение. На их месте я бы вприказном порядке велел остаться на дневку, и все дела.

Однако они повели делоиначе. Начав со всеобщего вече, выслушав все за и против, привели убойныеаргументы за и – вуаля! Ваш покорный слуга и многие другие спустя час голосуютза противоположное решение – остаться тут на дневку…

Нет, не те людиуправляют нашей страной…  Все, как ванекдоте: весело и с музыкой, а, главное, сами. Вот и это и есть настоящаяуправляемая демократия: не охлократия, не потемкинская политическая деревня, ареальное обсуждение с хитроумной подводкой к единственно верному решению, но некак велит великий кормчий или единственная правильная партия, но в результате анализа,убеждения и сравнения.

Вот еще один плюспохода – можно научиться различным стилям управления, пополнить собственныйопыт, поговорить с умными людьми, попробовать доказать им свою точку зрения.

Это, конечно, можноизучить и в обыденной жизни, но в походе все быстрее доходит. В несколько раз.

Вот так.

Закончив собраниенародных представителей, мы засобирались в баню, которая уже давно приветливомахала дымом из трубы.

Малиновый жар

Баня. Только длярусского человека это слово звучит как песня. Ну, может, для финна еще. А дляодичавшего туриста оно звучит как гимн.

Баня. Настоящая,дровяная, со склизкими деревянными полами, булькающей кипятком печью, сраскаленным жаром каменки и с березовым веником, замоченным в кипятке, куда яне преминул сунуть руку.

Тело, пропотевшее за шестьдней насквозь, раскрывается всеми порами, дышит все кожей, впитывает пар ивыпускает жар.

Пух! Ковшик накаменку, и по парной расплывается смолянистый еловый запах от запаренных веток.

Ах! И веник шпарит позаскорузлому телу, снимая усталость, грязь и напряжение ходовых дней.

Ох! И ты выходишь вчерную ночь, стоишь, окутанный паром, натираешься снегом, а навстречу тебераспахивается бездонное небо, какого не бывает в городах. Небо с мириадамизвезд, созвездием Ориона и перевернутым ковшом, нарождающейся Луной и бездоннойчернотой.

Стоишь, буквальновпитывая небо в себя, а потом снова в парную, а там уже жарит вовсю, и впредабнннике развернута стирка, и Иваныч глаголет очередную байку, а Сергейповествует об очередном походе, а Наиль хлещется веником так, что листьяоблетают, и уходить не хочется, но кончается кипяток в котле и жутко хочетсячаю.

Чай мы получаем вдомике, где вечные дежурные (а девушки дежурили по очереди) Оля с Мариной вручаютпо кружке. А на столе конфеты, сушки и сухари – а что еще надо?

Только вытянуться наобычной кровати во весь рост и блаженно заснуть.

Дневка

Что можно делать надневке? Валяться на кровати до 8-ми часов, с тихим удовлетворением смотреть наснятые лыжи и отброшенный рюкзак, общаться друг с другом на темы мироздания,политики и смысла жизни и, конечно, ходить в радиалки.

Вот и мы, навалявшисьи насмотревшись на походное снаряжение, собрались совместить приятное сполезным и отправились пешком вверх по всем Каракольским озерам, а на обратномпути устроили философский диспут с Иванычем.

Каракольские озера –это известная туристическая достопримечательность. Сюда едут на снегоходах,сюда доходят машины, сюда едут отдыхать многие. Но зимой тут было пусто ибезмолвно. Только на выходных тут катались на снегоходах, оставляя следы, асегодня снова было тихо.

Озера располагаютсябудто на ступеньках: одно другого выше. Или ниже. Мы добрались до верхнего иразвалились на солнышке на камнях и на жухлой травке, пробившейся из под-снега.

Цыган, увязавшийся занами, прыгал вокруг, воровал у Володи сушки из кармана и гонял куропаток посклону.

Прямо перед намивздымалась крутая стена, на которой был Багатош, да и вообще, верхнее из озербыло словно в амфитеатре неприступных скал.

Вдовольназубоскалившись и нагревшись на весеннем солнце, мы отправились вниз, попутнообсуждая исторические проблемы в контексте противостояния общества потребленияи общества строителей коммунизма. Ну а вы как думали? В походах только так – толькосерьезные научные диспуты и обсуждения. Не верите? Сами сходите. И только тамузнаете, почему развалился СССР и как жить дальше.

На кухне

А хорошо бы иметьмаленький домик в лесу. Такой, как здесь. Небольшой, деревянный, со звонкозвучащей под дождем крышей. С такой же кухней, как здесь.

Где есть небольшаябеленая печка, на которой закипает котелок с чаем.

Где за крохотнымстоликом может уместиться девять человек.

Где в низкое окошкосует свою морду Цыган, умильно заглядывая в тарелки.

На такой кухне под чайс карамельками хорошо спорить до хрипоты о таких важных вещах. О которыхназавтра уже и не вспомнишь. Хорошо сидеть и просто смотреть в окошко, как таетснег. Хорошо выйти поколоть дрова и, вернувшись, бросить их охапкой подле печи,а после складывать полешки в жаркий печной рот.

У газовой, а уж темболее электрической (или какие там еще бывают? Индукционные?) плиты так непосидишь. Коленкор не тот, понимаешь.

А тут… А тут самоеоно.

Стремительный спуск

После дневки, да с полегчавшимрюкзаком, да вниз, да пешком – вот это было уже просто замечательно! Правда,сначала мы по привычке рванули вверх, свернув не туда. Владимир Ивановичстремительно укатил на лыжах так, что за ним было не угнаться, а мы пошли забыстроногой Мариной, полагая, что уж она-то видела, куда полетел Иваныч.

Не видела.

Она, в свою очередь,думала, что раз мы за ней идем, то и она идет правильно. А поскольку догнать еебыло просто невозможно (а Марина так шла, что от нее лыжи отваливались), товстретились мы уже на самом верху, когда она остановилась подождать и поискатьотвязавшуюся лыжу.

Тут-то недоразумение ивыяснилось.

Ну а дальше тольковниз, вниз и вниз.

За нами увязалсяЦыган. Он скакал вокруг и наслаждался жизнью, полностью забыв о своих собачьихобязанностях на базе. Видать, скучновато ему там было.

Внизу уже вовсюхозяйничала весна: везде были проталины, появилась грязь и прошлогодняя бураятрава.

Совсем внизу уже быласовсем пакостно и грязно. Особенно вокруг алтайских хозяйств и во дворах.

Почти все они былизакрыты на замок: не было видно ни хозяев, ни скотины. Зато всюду былавездесущая грязь. Причем не только грязь природная, но в большей степенисозданная человеком. Где шел – там и бросил. Кусок железа, сучковатое бревно, трактор без колес, … - послеискрящейся чистоты гор смотреть на это безобразие было тягостно и грустно.

В одном из дворов мыостановились пообедать. Сели под навесом, развели огонь и вскипятили полуденныйчай.

Когда я выразилнедоумение по поводу такого наплевательского отношения хозяев и к природе и ксобственному жилю, Алексей Михайлович рассказал историю из собственной жизни,как в 90-ых ребята, с которыми он должен был идти на сплав, погибли из-запьяных алтайцев, вымогавших деньги. Сначала алтайцев послали, потом им набилиморду, но потом те вернулись с ружьем и начали стрелять. Туристы хотели уйтирекой, но впереди был опасный порог, перед которым они и остановились наночевку, где они и перевернулись. Четыре человека из шести погибли.

А Оля рассказала, какв их походе пьяные алтайцы ехали за ними и выпрашивали одну из девушек:

- Ну, у вас же их три,- канючили они, - дайте нам одну.

Тут и я вспомнил(правда, про тувинцев) пару «занимательных» рассказов.

- Дело в том, -подытожил Михалыч, - что они как были охотниками и в каком-то смыслепервобытным народом, так и остались. Сделал набег, забрал добычу и живет. Ипофиг ему, что е него срач дома вокруг. Совсем другой тип мышления. Сейчас,конечно, туристы им деньги приносит, они покультурнее стали, но все равновнутри такие же.

Вот такие дела. Вокругспутники и гаджеты, а тут, в горах, первобытные страсти.

Нет, надо брать пример с Наиля: жить за городом, разводитькур, копаться в огороде, делать настойки на спирту и, конечно, топить баню посубботам.

Мы планировали дойти вэтот день до поселения, где была связь, но темнело, силы заканчивались, и мыостановились на ночлег на уютной полянке за речкой под самым курумником,которую нашел Сергей.

Вечером Михалыч поймалмашину и отправил с ней «смс-ку» нашему водителю, чтобы он приехал пораньше иждал нас.

Так что это получилсянаш крайний ночлег в этом походе.

Поэтому после ужина нехотелось уходить в палатку. Хотелось сидеть, чтобы до конца напитаться походом.

Наши в палатку тоже неспешили. Доедали, допивали, играли с Цыганом, досказывали недосказанное, но всекогда-нибудь кончается.

Последний из могикан

Всегда поражаетвозвращение из похода.

Еще вчера ты был навершине, где кроме скал, солнца и снега ничего нет, а теперь два километравниз, и ты трясешься в «газели» по ухабистой дороге и смотришь на проносящиесямимо покосившиеся дома со спутниковыми тарелками, и цивилизация постепеннонаполняет твои легкие. Вокруг притихшие однопоходники, и только неутомимыйИваныч шутит и ковыряется в своей уникальной лыже.

И вот мы уже вкакой-то забегаловке едим еду не из котелка, звоним родственникам и друзьям, Цыганбежал за нами сколько мог, но все равно отстал и пошел обратно домой, ребятапьют водку за прошедший поход, и только тут приходит понимание, что походокончен. И лыжи уже кажутся такими родными…

Между тем лицо сталогореть все больше и больше. Начала сходит обожженная в горах кожа, и лицозапылало, как мак. И превратилось в лицо краснокожего из романов ФенимораКупера. Оно жутко чесалось и сыпалось вниз, как листва осенью.

Это немало забавляломоих товарищей, и только гуманная Оля спасала своим кремом.

Надо сказать, чтошутки над товарищем своим – непременная часть похода. Однако все это делаетсявсегда по-доброму и беззлобно. Уж как только не шутили над временно ослепшимАлексеем, но тот же главный шутник и балагур Владимир Иванович отдал ему своитемные очки.

В общем, в город яприехал страшный, словно демон. На вокзале даже милиционеры от меняотшатывались.

- Можно мне что-нибудьвот от этого? – попросил я в аптеке, показывая на свое лицо.

- Ох ты ж ё… -отшатнулась от меня аптекарша, но лекарство дала.

Начиналась самаягрустная часть похода – расставания. Первым уехал Алексей Михайлович. Потом мыпоменяли билеты, и попрощались с Олей, Мариной и Алексеем. На вокзале оставилиНаиля, а уже у поезда – Сергей.

- Не, легкий поход был, - заявил он нам напоследок. – Ерунда.Я вот сейчас с друзьями в настоящий поход пойду!

И пошел. Точнеепоехал. А мы с Владимиров Ивановичем остались снова одни, как в начале пути…

И все-таки – зачем?

- Ну, вот и зачем вывсе-таки ходите в походы? – спросила нас милая попутчица Олеся.

- Из-за людей, - нераздумывая ответил Иваныч. – В городе много наносного и непонятного, все как бысмазано. А в походе все отношения становятся настоящими и прозрачными: друг –он и есть друг. И ходят в поход только замечательные люди. Ради общения с нимии ходим.

Ну и еще ради горнемножко J

Алтай, хребет Иолго, март 2016